Пепел феникса - Страница 70

Мотоцикл мчался по вечернему городу, обгоняя машины, пролетая на красный свет, а сердце с фатальной многозначительностью отсчитывало мгновения блаженного неведения.

Дверь в Анютину квартиру была не заперта. Это тоже могло значить что угодно: Анину рассеянность или банальный поход к соседке за солью, но Громов уже знал правду, и от этого знания перед глазами поплыли красные круги. В квартире пахло ладаном и лилиями, а Хельга считает, что ради великого не грех пожертвовать малым…

Мобильный Хельги молчал, так же как телефоны Алекса и Анюты. И это тоже было очень многозначительное молчание, но самое страшное – Громов понятия не имел, где искать Аню, а время утекало, точно песок сквозь пальцы.

Гальяно позвонил, когда Громов сбегал вниз по лестнице. Магистр был бодр и весел и понятия не имел о том, какая беда постигла его лучшего друга. В трубке слышался счастливый смех Любаши, и это было еще одним свидетельством того, что Анюты у них нет.

– Дай мне Любашу! – проорал Громов в телефон. – Гальяно, быстрее!

Просить дважды друга не пришлось, Гальяно остро чувствовал нюансы, он вообще остро чувствовал многие вещи.

– Алло? – Любаша уже не смеялась, даже «алло» у нее получилось тревожно-испуганным. – Громов, что-то с Анютой, да?

Он не стал отвечать. Да и что он вообще мог ответить?! Вместо этого он спросил:

– Любаша, Анна рассказывала, что это ты нашла для нее работу репетитора.

– Ну я, а что?

– Откуда ты узнала, что Дмитрию Сотникову нужен репетитор? Кто тебе сказал?

На мгновение в трубке воцарилась тишина, а потом Любаша заговорила:

– Секретарша Жанка сказала, что у нее кто-то интересовался, где можно найти хорошего учителя биологии…

– Кто интересовался?

– Не знаю.

– А спросить у этой своей Жанки можешь? Это очень важно!

– Не отключайся, я сейчас! – послышался удаляющийся голос.

– Громов, что случилось? – Наверное, уходя за своим мобильником, Любаша сунула трубку Гальяно.

– Анюта пропала, и я понятия не имею, где ее искать.

– Сама пропала? – деловито поинтересовался друг.

– Я думаю, что ее увели силой.

– Призрак?

– Нет, черт возьми! Гальяно, ты что, не понимаешь?! Я обещал ее защищать, а какая-то сволочь…

– Громов, это опять я! – Невнятное бормотание Гальяно вытеснил тревожный басок Любаши. – Там длинная цепочка получилась, но я все выяснила.

– Кто?!

– Пичужкина Ольга Федоровна. Тебе что-нибудь говорит это имя?

– Нет! – Он в отчаянии замотал головой.

– Анжелка сказала, что ее знакомая называла эту даму Хельгой…

Хельга!.. Вот он дурак! С самого начала искал не там и не того. Но почему Хельга?..

– Громов, где Анюта? – орала в трубку Любаша. – Громов, я сейчас к тебе приеду!

– Дай мне Гальяно! – рявкнул он. – Быстро!

– Я здесь, – подал голос друг.

– Мне нужна твоя помощь. – Решение пришло внезапно, словно озарение. Гальяно особенный, он может такое, что не дано простому смертному. – Я жду тебя в салоне, только не бери с собой Любашу. – Громов отключил связь и вскочил в седло мотоцикла.

* * *

1889 год Андрей Васильевич Сотников

Мелкий дождь зарядил с самого утра, а к обеду ненастье разгулялось не на шутку, пришлось надевать плащ и галоши.

– Андрюшенька, ты с ума сошел! – Мари смотрела с укором, нервно мяла в руке мокрый от слез платочек. – Андрюшенька, не ходи! Подумай, что скажут люди.

Андрею Васильевичу было все равно. После той страшной ночи он ко многим вещам стал относиться иначе, словно глаза открылись. Вот и сейчас его совершенно не волновало, что он собирается не на какой-нибудь светский раут, а на похороны Максимилиана фон Вида.

– Ты только посмотри, дождь какой! Ты же вымокнешь, простудишься… – Супруга исчерпала аргументы и уже было собиралась пустить в ход самое страшное свое оружие – слезы. Да только пустое, он давно все для себя решил.

– Мари, я должен. – Не дожидаясь очередной порции упреков и причитаний, Андрей Васильевич торопливо поцеловал супругу в мокрую щеку, вышел из дома и едва не свалился с ног под порывом холодного, совсем не летнего ветра.

Сотников твердо знал, что обязан присутствовать на похоронах человека, которого, несмотря ни на что, все никак не мог перестать считать своим другом.

…Крупные капли дождя барабанили по крышке гроба с совершенно не приличествующим случаю азартом. Андрею Васильевичу стало даже как-то неловко от этого почти праздничного перестука.

– Пришли проводить барона в последний путь? – послышался за спиной знакомый голос.

– Тот же вопрос я мог бы задать и вам, Ольга Федоровна. – Он обернулся и встретился с пронзительным взглядом черных глаз графини. – Кладбище – не самое подходящее место для такой дамы, как вы.

– Как знать, дружочек. Как знать. – Графиня неопределенно покачала головой. – Увы, не всегда нам дано выбирать себе место. Уверена, бедный Максимилиан не рассчитывал оказаться на погосте в расцвете лет, а вот поглядите, как оно вышло: в последний путь его провожают не прекрасные девы, коих в его жизни было немало, а старая городская сплетница и человек, всадивший свинец в его шальное сердце. Вот такая насмешка судьбы. Вам не кажется?

Прежний Андрей Васильевич непременно нашел бы что ответить, но Андрей Васильевич нынешний просто промолчал. И, удивительное дело, графиня тоже замолкла. Вместо того чтобы донимать пустыми расспросами, она направилась к гробу. Андрей Васильевич всматривался в ее прямую спину, в по-девичьи стройную фигуру и думал над сказанными ею словами о насмешке судьбы. Над ним самим судьба тоже всласть посмеялась. Вроде и получил то, чего желал, распутал опаснейшее преступление, застрелил злодея. Отчего же тогда на сердце такая тяжесть? Отчего некогда горячо любимая работа отныне совсем не занимает, а каждую ночь в его сновидениях полыхают погребальные костры?!